С одной стороны он видел Империю, Харконнена по имени Фейд-Раута, рвавшегося навстречу ему подобно смертоносному клинку; сардаукаров, исходящих со своей планеты, несущих погром на Арракис; Гильдия смотрит на это сквозь пальцы и плетет свои заговоры и интриги; а Бене Гессерит продолжает селекцию, согласно своей генетической программе… Все они нависали над горизонтом подобно грозовой туче – и их сдерживали всего лишь фримены и их Муад'Диб… спящий гигант, которого фримены выбрали своим вождем в безумном джихаде, катящемся через Вселенную…
Пауль ощутил себя в самом центре. В точке опоры, на которой вращалась вся эта невероятная махина. Он шел по тончайшей нити мира, и у него была его толика счастья, ибо была рядом Чани.
Он видел все это впереди – время относительного покоя в тайном сиетче, мгновения мира меж бурь насилия.
– И нет иного места для мира… – прошептал он.
– Усул, ты плачешь!.. – проговорила потрясенная Чани. – Усул, опора моя, сила моя – ты отдаешь влагу мертвым? Но чьим?..
– Мертвым, которые не умерли еще, – ответил он.
– Тогда пусть живут, пока есть у них время!
Сквозь наркотический туман он ощутил ее правоту, притянул ее к себе по-варварски крепко.
– Сихайя! – прошептал он. Она коснулась его щеки.
– Я больше не боюсь, Усул, посмотри. Когда ты держишь меня так, я вижу то же, что и ты…
– Что ты видишь? – спросил он и взглядом потребовал ответа.
– Я вижу, как в момент затишья меж бурь мы дарим друг другу любовь; ибо это то, для чего мы созданы.
Наркотик вновь овладел им. Сколько раз ты дарила мне покой, утешение и забвенье! Он заново ощутил этот ярчайший свет, озаривший воображаемый пейзаж времени; ощутил, как становится воспоминаниями его будущее; ощутил нежность плотской любви, объединение и слияние душ, мягкость и неистовство.
– Ты сильная, Чани, – проговорил он еле слышно. – Будь со мной.
– Я всегда буду с тобой, – ответила она и поцеловала его в щеку.
Книга III. ПРОРОК
1
Никто и никогда не был близок с моим отцом – ни мужчина, ни женщина, ни ребенок. Единственным человеком, чьи отношения с Падишах-Императором можно было бы назвать дружескими, был граф Хасимир Фенринг, спутник Императора с детства. Оценить его дружбу можно прежде всего по позитивным моментам; так, ему удалось погасить подозрения, возникшие было в Ландсрааде после арракийских событий. Как говорила мне моя мать, это обошлось графу больше чем в миллиард соляриев, потраченных на взятки – Пряностью; а кроме того, ему пришлось сделать и множество других подарков: рабыни, должности, титулы, почести… А другим крупным свидетельством его дружеских чувств к отцу, на этот раз, так сказать, негативным, был отказ убить человека – хотя он мог бы сделать это и хотя мой отец дал ему приказ – убить…
Сейчас я расскажу о том, как это было…
Барон Владимир Харконнен в ярости вырвался из своих апартаментов. Он мчался по коридору, пересекая столбы предвечернего света, падавшие из высоких окон, и на бегу его жирное тело тряслось и колыхалось в сбруе силовой подвески. Он миновал свою личную кухню, библиотеку, малую приемную и влетел в лакейскую переднюю, где слуги уже предавались вечернему отдыху.
Капитан стражи Йакин Нефуд сидел, поджав ноги, на диване в дальнем углу комнаты. Плоское лицо его ничего не выражало – результат действия семуты, звучало жутковатое завывание семутной музыки. Собственная свита Нефуда окружала его, готовая исполнять приказы своего начальника.
– Нефуд! – взревел барон.
Слуги подскочили.
Нефуд поднялся. Его лицо, хотя и все еще оцепеневшее от семуты, побледнело от страха.
– Милорд барон… – произнес Нефуд, и если его голос не дрожал, то только благодаря семуте.
Барон огляделся: такие же безумно-спокойные и неподвижные лица. Он вновь повернулся к Нефуду и шелковым голосом спросил:
– Как долго ты возглавляешь мою охрану, Нефуд?
Нефуд дернул кадыком:
– С самого Арракиса, милорд… уже почти два года.
– И всегда распознавал грозящие мне опасности, оберегая меня?
– То, было единственным моим желанием, милорд…
– Раз так – где Фейд-Раута? – прорычал барон. Нефуд дернулся.
– М-милорд?..
– Может быть, ты считаешь, что Фейд-Раута не представляет для меня опасности? – Голос барона снова сделался шелковым.
Нефуд облизнул губы. Замутненные семутой глаза немного прояснились.
– Фейд-Раута сейчас в казармах рабов, милорд.
– С девками, конечно, а? – Голос барона дрожал от еле сдерживаемой ярости.
– Но, сир, может, он только…
– Молчать!
Барон сделал еще шаг вперед, отметив, как отшатнулись от Нефуда слуги, пытаясь как-то отгородиться от объекта хозяйского гнева.
– Разве я не приказывал тебе, чтобы в любой момент ты точно знал, где находится на-барон? – спросил барон, подступая еще ближе. – Разве ты забыл, что в твои обязанности входит знать все, что говорит на-барон – и кому он это говорит? – И он сделал еще шаг. – Разве не велел я тебе докладывать мне всякий раз, когда он идет в казармы, в блоки рабынь?
Нефуд сглотнул. Его лоб покрылся испариной.
Барон сказал – теперь очень ровным, почти совсем лишенным выражения голосом:
– Разве я не говорил всего этого?
Нефуд только кивнул.
– И разве я не велел тебе проверять всех мальчиков-рабов, посылаемых ко мне… и что ты обязан делать это лично… и только лично?
Нефуд снова кивнул.
– Ты, случайно, не заметил на бедре у сегодняшнего мальчишки такого, знаешь, шрамика? – спросил барон. – Или, может, ты…
– Дядя!
Барон резко развернулся и вперил взгляд в остановившегося в дверях Фейд-Рауту. Поспешность, с которой племянничек появился здесь и которую он не сумел скрыть, говорила о многом. У Фейд-Рауты была собственная система слежки – он следил за ним, за бароном!..
– В моих апартаментах валяется труп, – проговорил барон, касаясь рукоятки скрытого под одеждой станнера и в который раз радуясь, что во всем баронстве ни у кого не было более мощного щита.
Фейд-Раута покосился на двоих стражников, застывших справа, и кивнул им. Стражники оторвались от стены и затрусили по коридору к баронским апартаментам.
«Значит, эти двое, а? – подумал барон. – Да, этому юному злодею еще учиться и учиться: с конспирацией у него слабовато. Заговоры – это искусство…»
– Надо полагать, когда ты покинул казармы, там все было в порядке, Фейд? – поинтересовался барон.
– Я там играл в хеопс с главным надсмотрщиком, – объяснил Фейд-Раута. А сам подумал: «Что же пошло не так? Ясно, что мальчишка, которого мы подсунули дядюшке, убит. Но ведь он идеально подходил для этого дела! Сам Хават не мог бы сделать лучший выбор. Мальчишка был великолепен!..»
– Значит, играл в пирамидальные шахматы, – повторил барон. – Как мило. И выиграл?
– Я… э… да, дядя. – Фейд-Раута боролся со все усиливающимся беспокойством.
Барон щелкнул пальцами.
– Нефуд, хочешь вернуть мое благорасположение?
– Но что я сделал, сир? – дрожащим голосом спросим Нефуд.
– А, это уже не важно, – махнул рукой барон. – Но ты слышал: Фейд обыграл в хеопс главного надсмотрщика. Слышал?
– Д-да…сир.
– Так вот: возьми троих людей и ступай к главному надсмотрщику. – распорядился барон. – И не забудь гарроту: придушишь его. Когда сделаешь, принеси сюда труп: я хочу посмотреть, как ты исполнил приказ. Нельзя же держать на службе таких скверных шахматистов!..
Фейд-Раута побледнел и шагнул к дяде:
– Но, дядя, я…
– Потом, Фейд, – отмахнулся барон. – Потом.
Двое стражников, посланных в баронские апартаменты, прошли мимо входа в переднюю, таща за собой тело мальчика. Его руки волочились по полу. Барон проводил их взглядом.