– Парни говорят – если Усул не вызовет Стилгара, он трус, – добавила Тартар и опустила глаза.

– Вот, значит, как… – пробормотала Джессика и подумала: Хорошо, что я видела, как это назревает. И Стилгар тоже.

Тартар опять прочистила горло.

– Даже мой брат, Шоаб, говорит то же самое, – сказала она. – Они не оставят Усулу выбора.

Значит, пришел этот час. И Паулю придется самому разбираться с этим: Преподобная Мать не смеет вмешиваться в вопросы преемственности власти.

Алия высвободила руку из пальцев матери и сказала:

– Пойду с Тартар, послушаю парней. Может, можно сделать что-нибудь.

Джессика посмотрела на Тартар, но ответила дочери:

– Ну, иди. Расскажешь все мне, как только сможешь.

– Мы не хотим, чтобы так случилось, Преподобная, – сказала Тартар.

– Мы не хотим, – согласилась Джессика. – Племени нужны все его силы. – Она взглянула на Хару: – А ты с ними пойдешь?

Хара ответила на непроизнесенную вслух часть вопроса:

– Тартар не допустит, чтобы с Алией что-то случилось. Она же знает, что скоро мы с нею обе будем женами одного человека… Мы уже поговорили, Тартар и я. – Хара бросила взгляд на Тартар, опять посмотрела на Джессику. – Мы друг друга поняли.

Тартар протянула Алие руку:

– Поторопимся. Парни уже выходят.

Они вышли. Невысокая женщина вела ребенка за руку – но казалось, что это ребенок ведет ее.

– Если Пауль Муад'Диб убьет Стилгара – это не пойдет племени на пользу, – сказала Хара. – Конечно, раньше власть передавалась именно так; но теперь времена изменились.

– Они и для тебя изменились, – заметила Джессика.

– Не думаешь же ты, что я сомневаюсь в исходе такого поединка, случись он? – спросила Хара. – Разумеется, Усул победил бы.

– И я о том же, – кивнула Джессика.

– А ты думаешь, мои личные чувства вмешиваются в мои суждения. – Хара покачала головой, и водяные кольца у нее на шее звякнули. – Как ты ошибаешься! Может быть, ты думаешь, что я ревную к Чани из-за того, что не я – избранница Усула?

– Ты выбираешь сама – как можешь, – ответила Джессика.

– Я жалею Чани. – сказала Хара.

Джессика напряглась:

– Что ты имеешь в виду?

– Я же знаю, что ты думаешь о Чани. А думаешь ты, что она не может быть женой твоему сыну.

Джессика откинулась назад, на подушки, расслабилась. Пожала плечами:

– Может быть.

– Возможно, ты и права, – продолжала Хара, – и если ты права, то удивительного найдешь ты союзника: саму Чани. Она хочет лишь того, что лучше всего для Него.

Джессика сглотнула – у нее неожиданно перехватило горло.

– Чани очень дорога мне, – проговорила она. – Она не могла бы…

– Грязные какие ковры тут у тебя, – перебила Хара и опустила глаза к полу, избегая взгляда Джессики. – Оно и понятно: вон сколько народу топчется тут все время. Почаще бы надо их чистить…

5

Пауль стоял на гребне песчаного моря чуть в стороне от линии движения гиганта Подателя. Я не должен ждать его, как контрабандист, – с нетерпением, дрожа от возбуждения и страха, напомнил он себе, я должен быть частью самой Пустыни.

Теперь червь был всего в нескольких минутах от него, наполняя утренний воздух шипением и скрежещущим шелестом расступающегося перед ним песка. Чудовищные зубы в подобном пещере провале пасти походили на лепестки невероятного цветка. Запах Пряности затопил все вокруг.

Дистикомб он теперь ощущал как свою вторую кожу, да и о носовых фильтрах и лицевом клапане-респираторе почти не думал. Сказывалась школа Стилгара – утомительные тренировки в песках.

– На сколько надо отступать от линии хода Подателя, считая по его радиусу, на гравийном песке? – спрашивал Стилгар.

Пауль ответил правильно:

– Полметра на каждый метр диаметра. То есть на расстояние радиуса.

– Зачем?

– Чтобы не затянуло в песковорот при его прохождении и в то же время – чтобы успеть добежать до червя и вскочить на него.

– Ты уже ездил на меньших – тех, которых выращивают для получения Семени и Воды Жизни. Но во время испытания ты будешь иметь дело с настоящим диким червем, со Стариком Пустыни. Такой требует к себе уважения!

Теперь стук манка почти заглушался шелестом и скрежетом приближающегося червя. Пауль глубоко дышал – горьковатый запах песка пробивался даже через фильтры. Дикий червь – Податель, Старик Пустыни, Шаи-Хулуд – уже возвышался над ним, надвигался, казалось, прямо на него. Вздымающиеся передние сегменты отбрасывали песчаную волну – вот-вот она захлестнет Пауля по колено…

Иди, иди сюда, дивное чудовище, думал он. Иди. Ты услышал мой зов. Иди. Иди ко мне.

Волна песка мягко приподняла его, поднятая с поверхности пыль обдала с ног до головы. Пауль устоял; весь мир был теперь сосредоточен для него в этой движущейся мимо изогнутой стене, окутанной пылью, в составленной из сегментов ползущей скале… Разделявшие сегменты линии отчетливо виднелись на боках гигантской твари.

Пауль поднял крючья, примерился, изогнувшись, сделал бросок, почувствовал, что крючья «взяли» червя и держат. Тогда он прыгнул вперед, уперся ногами в эту нависшую над ним стену, перенеся вес на крючья. Это был самый ответственный момент, пик испытания: если он вонзил крючья правильно, в передний край кольцевого сегмента, – так, чтобы оттянуть его, червь не может перекатиться и раздавить его.

Червь замедлил ход. Он прошел там, где только что стоял манок, стук прекратился. Затем медленно червь развернулся так, чтобы раздражающие его колючки оказались наверху, как можно дальше от песка, оберегая открывшуюся нежную оболочку.

Теперь Пауль оказался на самой «спине» червя, на самой высокой точке. Он ощутил возбуждение, почувствовал себя владыкой, оглядывающим свою империю. Он подавил – не без труда – желание подпрыгнуть, а лучше – развернуть, например, червя, чтобы показать, что он, Пауль, повелитель гиганта.

Он понял в этот момент, почему Стилгар как-то предупреждал его не уподобляться тем зарвавшимся, чересчур лихим парням, которые затевали игры с этими чудовищами, делали на спине червя стойку на руках, выдергивали оба крючка и снова вонзали их, прежде чем червь успевал сбросить дерзкого наездника.

Оставив один крюк воткнутым, Пауль отцепил второй и перенес его ниже; когда он надежно закрепил его и проверил, он перенес первый еще ниже второго. Червь снова извернулся, и одновременно повернул, и, вздымая облако тонкой песчаной пыли, направился туда, где ждали все остальные.

Пауль увидел их, бегущих к червю, карабкающихся вверх с помощью крючьев, они теперь не захватывали края сегментов, пока не поднимались на самый верх. Наконец весь отряд выстроился позади Пауля в три ряда, держась крючьями за кольца панциря.

Стилгар, лавируя между ними, подошел к Паулю, проверил, как держат крючья, взглянул на улыбающееся лицо своего ученика.

– Что – сделал, а? – крикнул Стилгар, перекрывая скрип и шелест песка. – Так ты думаешь? Все в порядке, да? – Он выпрямился. – Только вот что я тебе скажу: так себе сделал! Мальчишка двенадцати лет – и тот лучше справился бы! Ты что, не видел – слева от того места, где ты встал, были барабанные пески? Поверни червь – и тебе было бы некуда отойти!

Улыбка исчезла с лица Пауля.

– Я видел барабанные пески.

– Так что же ты не дал нам сигнала, чтобы кто-нибудь встал на подхвате? Это и на испытании допускается.